Владимир Васильев - Чужие миры [ Авт. сборник]

— Тьфу ты, пропадь! Отоспаться не дадут, вражьи дети, — проворчал Боромир, возвращаясь к костру. — Гоняй их по ночам, словно дела больше нет.

С рассветом кое-кого было не растолкать — умаялись ратнички. Однако с грехом пополам наладились в путь-дорогу.

Пленника-песиголовца отпустили. Боград, разрезая ему путы, приговаривал, хоть и знал, что его не поймут:

— Так и скажи сброду своему несусветному, мол, не ваше это собачье дело — за Книгами ходить! Уразумел, ушастый?

Песиголовец щурился на свет и недоверчиво косил глубоко посаженными маленькими глазками, не веря, что свободен. Меч его подобрал Омут и спрятал в суму-чехол; два других взяли Славута и подраненный Дементий. Клинки были старые, добротные, но чересчур узкие и длинноватые.

— Чудно! — вздыхал Боград. — Одет вроде по-людски, руки-ноги на месте, даром что мохнатые. И — на тебе! — такая рожа. Что за твари эти песиголовцы? Чудно, одним словом.

— Чего только на белом свете не бывает, — вздохнул вслед за Боградом Роксалан, басом, низким и раскатистым.

Выступили, все еще обсуждая это странное создание — впервые ведь увидали такого. Раньше Лойды и окрестных земель достигали лишь смутные, искаженные до неузнаваемости слухи о собакоголовых. Ожидали, что окажутся они пострашнее. Не сравнишь с вовкулаками — вот те воистину чудища!

Мало-помалу приближались к болотам. Около полудня захлюпало под ногами, стали попадаться обширные желтые моховища.

— Морошки будет сей год — страсть! — заметил довольно Омут, большой до морошки охотник.

След датов весьма уверенно вывел к берегу Миги-реки и чуток свернул к северо-западу.

— Ну, чародей, — кисло молвил Вишена, — видать, знают они тропку твою счастливую…

— Не говори «Гоп»… — ничуть не смутился Тарус. — Еще не вечер, Пожарский. Поглядим, кто кого.

У Каменного Брода переправились на левый берег Миги. Первая полоса болот осталась за рекой; дальше пошло каменистое голое всхолмье, оттененное с севера и востока зубчатой стеной хвойного леса. Следы на твердой, усеянной ледниковыми валунами почве мудрено было разглядеть, однако следопыты свое дело знали и вели без задержек. Даты быстро оставили реку, вновь устремляясь на север, в леса. Бор, крепкий, медный, ядреный поглотил и беглецов, и преследователей.

Степняки-венеды, выросшие в седлах, часто вздыхали: «Коней бы…» Да где их возьмешь? Шли все в стороне от селений, западнее. Границы родных земель оставались справа, за лесом и болотистыми равнинами.

Конское ржание услыхали под вечер. Боград мигом насторожился и известил Таруса с Боромиром.

— Тут нигде в округе селений нет ближе чем в Чикмасе. Отряд это чей-то, — уверенно сказал Боромир.

— Может, наши? — предположил Боград. — Заворич с Позвиздом.

Тарус недоуменно пожал плечами:

— Да что им тут делать?

— Разобрались с песиголовцами, и в Лойду. А оттуда верхом. Нас ищут.

— Вряд ли, — упорствовал Тарус. — Они бы искали совсем в другой стороне, южнее. А эти на севере.

— Не даты же это?

— Уж конечно…

До захода солнца оставалось еще порядком, часа три, а то и поболе. Боград, задумчиво глядя на слепящий лик Ярилы, пробормотал, будто каждое слово пережевывал:

— Поглядеть кто такие, а, чародей?

— Пожалуй. Бери брата и пошли.

Богуслав был тут как тут. Немедля и отправились на звуки. Боромир с остальными спутниками присели отдохнуть в густых зарослях можжевельника.

Тарус с венедами забрали немного к западу, чтоб выйти ко всадникам, имея солнце за спинами. Неслышно пробирались меж сосен, топча прошлогоднюю хвою, мягко-мягко, ровно рыси. Вскоре открылся просторный луг; с востока его ограничивал широкий безымянный ручей, приток Миги. Горели костры, вокруг них копошилось человек сорок. Почти все щеголяли в знакомых Тарусу остроконечных шапках.

— Ба! — узнал чужаков чародей. — Те самые всадники, что Яра в Рыдогах пленили.

Некоторое время все трое пристально разглядывали пришлых. Те расселись у костров, ели небось. В стороне, у табуна, сновали еще человек пять; чем они там занимались, рассмотреть толком никак не удавалось.

— Пугнуть бы их… — прошептал Боград с некоторым сомнением.

— Зачем? — удивился Тарус. — Сидят, ну и пусть себе сидят. Обойдем лесом, и дело с концом. А так — всполошатся, чего натворят-наворотят? Иди знай! Обойдем, вернее не придумаешь.

Чужаки сниматься со стоянки явно не собирались, что было на руку.

Вернулись к отряду, перемолвились с Боромиром. Неслышно, словно тени, обогнули луг берегом Мига-реки и ушли на север. До захода солнца успели оторваться достаточно далеко.

— Коней бы у них увести… — всю дорогу монотонно бормотал Боград. — Эх, жаль, много их, окаянных…

Уже в сумерках Тарус не выдержал и оборвал ватажка венедов:

— Да уймись ты, всадник! Не будет толку нам от коней, понял? В первый же день похода лишились их, зря думаешь? ТОТ, с востока, над коньми властен пуще нас всех вместе взятых. Как еще не погиб никто под копытами, дивлюсь до сих пор. Нельзя нам верхом, никак нельзя! Да и сейчас уйти бы подальше от них, гривастых, спокойнее. Ушлый ОН. И ученый.

Путники выслушали это молча.

— Ну что? — спросил наконец Боромир. — Еще отойдем?

Топали часа два, натыкаясь в темноте на сучья; после все же стали на ночлег. Сморило всех не на шутку, ночью хоть бы кто окрест шлялся, все одно не проснулся бы ни один. К утру разлепил веки Боромир-Непоседа — все целы, только костры давно погасли. Если кто и проник в лагерь, скрываемый мраком, вреда не учинил.

Наскоро собрались-отряхнулись, и в путь-дорогу. Гонка за датами-беглецами изрядно всех утомила, однако до моря оставалось еще порядком, полпути только прошли. И как бы не отстать?

Часа через два их настиг мерный стук копыт, волной накатывавшийся сзади, из-за спин.

— Вот черти! — в сердцах обронил Тарус. — За нами пустились. Придется и впрямь пугнуть.

К чародею приблизился Дементий.

— Слышь, Тарус! Помнишь ли, как на празднике Желтых Листьев Назислав-венед лешим переоделся? Как девок в бору пугал?

Тарус помнил. О проделке Назислава, известного боле под прозвищем Лоботряс, долго судили-рядили-пересуживали от Рыдог до Тялшина. Как не помнить! Весь люд хохотал до упаду.

— Я как-то пробовал… — сказал Дементий серьезно. — Мужичков после еле брагой отпоили. Дозволь, а?

Тарус задумался:

— Добро, друже! Только тебе другое дело сыщется. Богуслав!

Венед мигом предстал пред чародеевы очи.